О резонансе, который произвели в мире участники «демонстрации хиппи», узнали из эфира «вражеских голосов». В БССР акция обсуждалась только шепотом на кухнях и во дворах, обрастая невероятными подробностями, и в конце концов превратилась в легенду.

Открытых документальных свидетельств того, что в августе 71-го происходило на Советской площади в Гродно, нет. Но есть свидетели и участники - те самые «отщепенцы», вслед которым плевали прохожие, возмущенные их необычным видом и развязной веселостью.

«ДЕТИ КАМЕННОЙ МАМОЧКИ»

В конце 60-х им было по 17-20 лет. «Хиппи» их называл весь город. Сами себя они так не называли. Они были «дети каменной мамочки», смеялись, что их отец - Остап Бендер, а мама - Элиза Ожешко. Гранитный памятник Элизе Ожешко и две скамейки в маленьком скверике на углу улиц Ожешко и Телеграфной в Гродно - это и есть «у мамочки».

Вспоминает Наталья Макушина, тогда звукорежиссер Гродненской студии телевидения: «Мы просто жили так, как мы хотели: носили и слушали то, что нам нравилось. Мы были молодые, здоровые, веселые - сидели, травили анекдоты, гуляли до четырех утра. Нас часто забирала милиция, прямо из скверика. Привезут в отделение, там сидит полусонный дежурный: «Что делали?» - «Сидели в сквере». - «Чем занимались?» - «Смеялись». – «Чего смеялись?» - «Анекдоты рассказывали. Можем и вам рассказать: «К деду подбегает внучек: «Диду, Советы у космос полетилы!» - «Шо, уси?!».

«Самая золотая мечта» у них была купить Замковую гору (район в центре Гродно, где расположены Старый и Новый замки), объявить там независимое государство - и чтобы в нем не было «ни тебе коммунизма, ни тебе социализма, а нормальная свободная страна, без маразма» .

Анатолий Макушин, тогда работник телеграфа: «Приходили провокаторы. Как-то к «мамочке» пришел один под видом пьяного. Начал: «Ребята, так жить нельзя, коммунизм это плохо, надо что-то делать...» Мы сразу сообразили, что к чему: «Что ты предлагаешь?» Он говорит: «Давайте революцию сделаем». Говорим: «Хорошо, давай революцию, но сначала портфели поделим. Я - министр культуры. Он - министр обороны…» - «Нет, ребята, я же серьезно!» Мы: «Хочешь, чтобы мы сделали революцию, а потом кто-то правил? Нет, сначала портфели поделим!» Он вдруг протрезвел, встал, зло выругался и ушел».

Еще мечтали насобирать денег, уехать в Сибирь, купить топоры, гвозди, спуститься по реке глубоко в тайгу, куда не добралась советская власть, построить скит и там жить - по своим мировоззрениям, свободно. Единственный вопрос был: как же там музыку слушать, где батарейки для приемников брать? Их объединяла музыка, которую они ловили в эфире «вражьих голосов»: «Голос Америки», «Радио Люксембурга», польских и чехословацких каналов.

Анатолий Макушин: «Мы услышали Beatles по радио - это было чудо! А какой сенсацией было, когда мы узнали о появлении Rolling Stones - уже два ансамбля! А какой был огромнейший праздник, когда где-то там за океаном в Америке появились Animals, их «Дом восходящего солнца»! Музыка и свобода - недостижимая мечта!»

Джинсы тогда за бешеные деньги покупали у фарцовщиков. Брюки-клеш и рубашки из цветастого ситца шили мамы или в ателье. Многие вшивали клинья в обычные брюки, делали вставочки: колокольчики, веревочки. Кто-то даже умудрялся вешать лампочки, как у Джонни Холлидея: в заднем кармане батарейка, в брючине проводка, на клешах - лампочки.

Наталья Макушина: «Как-то мышку Пашка Иванов принес «к мамочке». Он учился в мединституте, был самый «порядочный»: всегда ходил в костюме при галстуке. И вот он притащил мышку. Мы ее назвали Табуретка. Мышка Табуретка бегала по скверику, все ее ловили. К такой визжащей компании сразу приехала ментовка. Они забрали нас всех, сколько было там, человек четырнадцать - всех и загребли в пол-второго ночи. «Чего делали? Опять смеялись?» - «Смеялись». Мы выпустили эту мышку в дежурке - бедный дядька чуть не умер, визжал громче всех!»
Еще в 1964г. они мечтали создать свой ансамбль.

«СЕГОДНЯ ОН ИГРАЕТ ДЖАЗ…»

Аккордеон, акустическая гитара, вместо бас-гитары - бас-балалайка со струнами от рояля, о которые Миша Якимчук в кровь рвал пальцы, пионерский барабан, для которого Саша Савчиц вырезал из дерева палочки, колонки размером с холодильник, но мощностью 3 ватта, которые друзья из скверика могли поднять только вшестером. Это - первая в Беларуси музыкальная группа, игравшая рок-н-ролл.

Они, девяти-десятиклассники, названия своему ансамблю еще не придумали. Первое их выступление в 64-м стало скандалом музыкального вечера в гродненской школе N10. Инструменты и аппаратуру ребята тайно внесли на сцену актового зала во время перерыва в концерте на школьном вечере.

Вспоминает Александр Савчиц: «Это был фурор! Представьте: занавес открывается, и несколько тощих пацанов как завизжали рок-н-ролл! Учителя на первых рядах остолбенели, опомнились только во время второй песни, позвали комсомольцев, и те вышвырнули всех на улицу вместе с инструментами» .

«Сейчас прозвучит песня портовых рабочих Америки», - так перед строгими музыкальными комиссиями гродненского Клуба строителей ребята объявляли рок-н-ролл. Скандальных выступлений было много.

Давали концерты даже на пляже, где Савчиц на каникулах подрабатывал спасателем. Потом их начали пускать играть на танцплощадке в парке - в перерывах между песнями советской эстрады, когда парковый оркестр отдыхал. Намного позже стали приглашать в школы и училища.

Первые электрогитары делали сами. Вырезали из 5-сантиметровой доски, выдалбливали полости, куда вставляли звукосниматели - катушки из телефонных трубок, по шесть на каждую гитару. Все это закрывалось пластмассой и красилось, делался гриф, вставлялись лады. Первую гитару покрасили в черный - краской для авиамоделей, вторая была белая, крашеная на фабрике игрушек. Динамики и усилители приобретали за бутылку у работников мастерской кинооборудования.

Деньги на профессиональные инструменты зарабатывали на строительстве узкоколейки к гродненскому Комбинату строительных материалов, на разгрузке вагонов, на экспедиторстве в «Белбакалее». «У одного нашего друга, Кости Дрындрожика, брат был ученый союзного уровня, участвовал в запуске первого спутника СССР. Он пообещал достать фирменную немецкую бас-гитару, - рассказывает Савчиц. -

Гитара стоила 180 рублей! Мишка с деньгами пришел к Косте, а тот – «ни фига, становись на колени!» И Мишка стоял перед ним на коленях и просил! Потом на эту электрическую бас-гитару приезжали посмотреть не только со всей Беларуси - из Ленинграда и Москвы» .

Называли себя по-разному: «Дети Элизы», «Марсиане». Под названием «Городняне» в 1966г. выиграли первый городской конкурс молодежных ансамблей, после которого в группу пришел Владимир Кондрусевич, тогда студент гродненского музучилища, сейчас известный белорусский композитор. В Гродно к ним часто приезжали сестры Поплавские - Ядвига и Кристина, тогда студентки консерватории. А мама Яди и Кристины, которая работала тогда администратором минской филармонии, доставала для «детей каменной мамочки» дефицитные билеты на концерты зарубежных ансамблей.

«И как-то среди ночи мы услышали по «Голосу Америки» про наш Гродно - его назвали «маленьким Парижем». «В скверике возле памятника Элизе Ожешко собирается замечательная молодежь» - это про нас! Мы там чуть не умерли от восторга, - рассказывает Наталья Макушина. - Как мы орали! Еще бы, про нас рассказывает «Голос Америки»! Нас, конечно, сразу загребли в милицию. Но отпустили минут через 15. «Что делали?» - «Смеялись!» - «Гоните их в шею!»

«…А ЗАВТРА РОДИНУ ПРОДАСТ»

Музыканта Сашу Савчица исключили из школы во время выпускных экзаменов в 10-м классе. Тогда ансамбль собирался на репетиции в бомбоубежище в центре города. Сюда приходило много ребят от «мамочки» и просто из города - слушали музыку по «Радио Люксембурга» и «Голосу Америки». Их фотографии отнесла в КГБ мама одного из парней.
«Раннее утро, сплю, сегодня должен быть экзамен, - рассказывает Савчиц. - Пришли люди, растолкали, посадили в черную «Волгу», привезли в КГБ. Их интересовало, кто наш руководитель. Грозили, что школу не закончим. Говорили: «Голос Америки» - это не голос американского народа, «Голос Америки» - это рупор иностранной разведки»…

На столе - наши фотографии, увеличенные, головы очерчены кружочками со стрелками, подписано: Савчиц, Панцевич, Якимчук… В это время дома провели обыск, позабирали снимки, рисунки мои, дипломы городского конкурса. Так и не отдали…»

Еще одного парнишку из скверика выгнали из музучилища за то, что он без разрешения педагогов играл в таком же ансамбле.

Наталья Макушина: «Взрослый парень, он пришел тогда «к мамочке» и плакал, как ребенок. Не знал, как сказать родителям» .

Пройдет много лет, и изгнанный студент станет гитаристом в оркестре Финберга. Саша Савчиц заканчивал учебу в школе рабочей молодежи. Так же как Миша Гуленин, которого выгнали из школы после того, как он отказался стричься. Директор школы тогда пришел к нему домой: «Протягивает мне 20 копеек и говорит: «Сходи, подстригись, а то у меня будут проблемы» .

В городе «волосатых» отлавливали специальные комсомольские оперотряды. У них были ПАЗ и полная свобода действий: затаскивать в автобус или в отделение милиции, избивать, стричь, резать и рвать клеши. Мишу Гуленина впервые постригли на танцах в Доме культуры строителей, где раньше играл Савчиц, впрочем, и самого Савчица впервые «окрестили» там же. Андрея Панцевича, тогда школьника, стригли, по его словам, раз шесть.

Стригли проплешинами - просто отхватывали пряди до корней. Руки выворачивали за спину, ставили на колени - и хлоп-хлоп машинкой или ножницами. Потом резиновой дубинкой пару раз по спине и ногам. От дубинки всегда след оставался, а на голове такое, что хочешь не хочешь - приходилось идти в парикмахерскую, ровнять.

Анатолий Макушин: «Поймали одного нашего парнишку по прозвищу Цыпа. Ведь как обычно стригли - по вискам. А ему взяли - и по лбу проехали машинкой. Встретились мы «у мамочки», обсуждаем проблему: прическу не исправишь, вроде как налысо надо. Налысо не хочется. Ну, пошел он в «Ландыш» (парикмахерская на улице Ожешко). А тогда во всех организациях, во всех кабинетах портреты Ленина висели. Вот он сел в кресло и на Ленина показывает: «Вот такую мне прическу. И побрить!»

Парикмахерши были веселые, выстригли машинкой по контуру ленинской лысины и выбрили. Выходит - мы чуть не упали на асфальт! А он взял свою кепчонку в руку и встал в такую позу, как на памятниках. Народ на улице со смеху покатился» .

Идя в школу или училище, они вымазывали волосы бриолином, зачесывали их назад, а хвосты прятали под воротник пиджака. Чтобы не бросаться в глаза оперотряду на улице, заплетали волосы в косы и тоже прятали под воротник.

Их фотографии висели рядом со снимками алкоголиков на городской «Доске сатиры», что была напротив отдела милиции на Социалистической улице. В прямом эфире местного телевидения комсомольские деятели объясняли горожанам, что волосатые молодые люди, которых они видят на своих улицах, - это наркоманы и гомосексуалисты, аморальные типы, способные в кровь избить старушку… Разве нормальные люди могут так выглядеть?

«РУКИ ПРОЧЬ ОТ ВОЛОС»

Тем августом 71-го к гродненским хиппи приехали друзья из Вильнюса и Таллинна. Чтобы не раздражать комсомольцев и милицию, компания собралась на природе у поселка Озеры, в 20 километрах от Гродно. Кто-то из местных сообщил «куда следует» о группе волосатой молодежи.

Милиция съехалась, разогнала - пришлось возвращаться в Гродно. Здесь их уже ждали: около 10 человек вильнюсских схватили, избили и остригли.
«Ну сколько еще можно было это терпеть?! Люди приехали в гости - и какими они возвращаются домой?! - рассказывает Гуленин. - Тогда возникла идея этой демонстрации. Мы знали, как к этому отнесутся, но надеялись, что обратят внимание и хоть перестанут унижать» .

Всем знакомым объявили, что демонстрация состоится через две недели, а провели ее через неделю. Уловка, впрочем, не помогла. В день акции милиция и сотрудники КГБ были наготове.

За неделю дома у Миши Гуленина написали больше десятка плакатов. На демонстрацию приехали хиппи из Вильнюса, Таллинна, Питера, Мостов.
Было около двух часов дня. Колонна начала движение от Мишиного дома, что на углу улиц Социалистической и Маркса. Это метров 200 до Советской площади. Все были одеты в джинсы или брюки клеш и цветастые рубашки, в колонне несли плакаты.

Петуха вел на цепочке таллиннец Виру - настоящего боевого испанского петуха, которого отец, моряк, привез ему из плавания. В сквере на площади их ожидали с плакатами еще около тридцати человек - друзья из Мостов. Они должны были присоединиться к колонне и пройти вместе через всю площадь к фонтану. Туда же небольшими группами подходили «волосатые» со всего города. На площади процессию встретили зеваки с руганью: «Цыгане волосатые, голубые!»

«Когда мы вышли на площадь, я понял, что запахло паленым, - вспоминает Гуленин. - Полно милиции и комитетчиков в гражданском. «Воронки». Кто-то отдает приказы в рупор. В рукавах дубинки резиновые, хотя уже пару месяцев как дубинки были запрещены» .

Перед тем как его схватили за волосы и поволокли в машину, Миша успел крикнуть прибалтам, чтобы убегали. И увидеть, как работавший в Фарном костеле отец одного товарища по фамилии Леуто спас ребят, впустив в костел и закрыв за ними ворота. Потом он выпустил их в другую дверь, которая выходила на стройку.

Во дворах на Замковой улице стояли пустые автобусы, куда заталкивали схваченную молодежь, а потом высаживали километрах в 15 от города, чтобы домой добирались пешком. Тех, кто выглядел особенно вызывающе, тащили во Дворец культуры текстильщиков, что прямо на площади, - стригли, рвали клеши, отбирали ремни.

Гуленина и других «заводил» доставили в отделение милиции, сфотографировали. До вечера их допрашивали следователи в штатском, выясняли, кто организатор, «заказчик» мероприятия. В это же время в квартирах самых активных прошли обыски. В доме Миши Гуленина забрали фотографии, записные книжки, стихи, пластинки Beatles .

Через пару дней такая же демонстрация была в Вильнюсе. С плакатами в защиту гродненцев литовские хиппи вышли на площадь у башни Гедимина, в центре Вильнюса.

«Вражьи голоса» расписали эти выступления как кровавые побоища молодежи с милицией. Ни в советской печати, ни даже на комсомольских собраниях демонстрация не обсуждалась.

ПОСЛЕ

Мишу Гуленина после демонстрации хиппи показало местное телевидение. Специально приехали на танцы в Клуб строителей, чтобы сфотографировать его. Снимки показали по телевидению, сопровождая текстом, который Гуленин наизусть помнит до сих пор: «Не пугайтесь: это не Маша, это Миша. У него нетрадиционная направленность, он женственен, и когда его видишь - так и хочется обнять…»

Документы Гуленина потом не принимало ни одно учебное заведение - ни гродненское, ни минское музучилища, ни техникум. Чудом устроился работать водителем троллейбуса. Сейчас - предприниматель.

Андрея Панцевича комитетчики забирали на допросы прямо со школьных уроков. Его спрашивали о «Пане Шульце» и «Пане Юзефе» - «руководителях из-за границы». А Юзеф и Шульц - это были клички ребят из их компании. Андрей после армии работал где придется, торговал на рынке. Сейчас - сторож.

Музыкант Александр Савчиц отучился на факультете биологии БГУ. В Минске они снова сошлись с Кондрусевичем, который тогда учился в консерватории. Восстановили «Городнян», но ненадолго. Тогда в столице, прямо перед окнами Дома правительства, на верхотуре колоннады появилась наглая надпись огромными буквами: «ХИППИ ГРОДНО» .

Чьих отчаянных рук было это дело, так и осталось неизвестно. Продержалась надпись почти два месяца. А Савчиц играл в ансамблях по минским ресторанам, в т.ч. с Анатолием Кашепаровым (будущим солистом «Песняров») в гостинице «Юбилейная». Пытался создать свою группу. Вернувшись в Гродно, работал врачом на ветеринарной станции, одновременно играя в ресторанах. Сейчас - предприниматель.

«Как ни странно, разочарования не было, - говорит Александр Савчиц. - Я никогда ни о чем не жалел. Разочарования не было: чем больше нас давили, тем больше мы верили, что когда-то все изменится… Все изменилось, только поздно уже, время мое ушло» .

Анатолия Макушина в 1972г. выгнали с работы - он был тогда телеоператором Гродненского телевидения. Его вызвал председатель областного телерадиокомитета и сообщил, что пришла бумага, согласно которой дальнейшая работа Анатолия нежелательна, и предложил написать заявление. Потом

Наталью Макушину приглашал вежливый офицер КГБ и просил написать на его имя заявление, в котором она может сообщить все, что знает о сборищах молодежи. Сказал: «Подумай, тогда Анатолию можно будет помочь» - и вышел из кабинета. На бланке заявления Наталья нарисовала цветочек «детей мамочки» и ушла.

Толя потом устроился на «Беларусьфильм», был художником в городских художественных мастерских. Сейчас - предприниматель, уже три года вместе с Натальей безуспешно пытается зарегистрировать в Гродно молодежную газету «Новый век».

«Мы - нереализованное поколение, - говорит Анатолий Макушин. - Когда человек в двадцать лет получает такую пощечину от жизни, когда он видит бесперспективность лучших своих намерений - в нем рождается протест. Ему исполняется двадцать, тридцать лет - а в сорок уже не очень-то и летать захочется. С сегодняшней молодежью пытаются сделать то же самое, всех стригут под одну гребенку. Те же люди сегодня сидят в тех же кабинетах и ломают судьбу поколения» .