Трудно быть Пацификой...

Лифт

Напишу-ка я про маньяков. С корыстной целью напишу Поэтому те, кому я все и так рассказывала, могут и не читать. Зато если меня опять вдруг попросят рассказать про маньяков, я сразу ссылочку давать буду, а там, глядишь, книгу напишу, картину нарисую и войду в века.

А все оттого, что не все Мужчины_Слегка_За_30 так милы, сговорчивы и понятливы как давешний Папа. Встречаются среди них и вовсе странные дяденьки.

Вовсе_Странных до этой осени было 3, теперь – 4, и зарекаться я не берусь. Первый дяденька (не считая того, который гнался за нами Ксюшей Бондарь из второго «В» от магазина «Кулинария» до самого Ксюшиного дома, а также того, который вскочил в трамвай, едущий от рынка «Юность» до рынка «Троещина», схватил меня за шкирку и принялся вытаскивать из трамвая, советуя как следует запомнить это чудный день – последний день моей жизни) случился со мной в мои глупые 15, и был душкой.

Понимай я чуть больше и чуть меньше забивай себе голову разнообразнейшей хипповой чухней типа того, што все люди браться, я обмочила бы от страха сиденье его бордовых Жигулей (в которых нас и свела судьба) а сразу после – умерла бы со стыда. Мне только-только хватило адекватности удивиться, что дяденька-водитель, вместо того, чтобы вести куда нужно, прикупил мне три пары совершенно неприличных трусиков.
- Тебе какие больше нравятся? – вежливо осведомился Дяденька, останавливая в лесополосе и протягивая мне свежекупленное бельишко.

Я вертела в руках трусики, отмечая про себя, что красные чуть менее развратные, чем белые и черные.
- Ты на дочку мою похожа… На дочку мою… Как тебя по-батюшке?
- Юрьевна, - ответила я, продумывая в деталях речь о том, что я, дескать, весьма рада труханам, но принимать такие подарки от незнакомых водителей бордовых Жигулей – не в правилах приличных девушек.
- Ты трусишки-то примерь, Юрьевна… Мне ж интересно… А вдруг не угадал с размером?
- Угадали, угадали. Теперь еще с адресом угадайте – и вообще хорошо. Мне бы домой бы, - отрезала я и вернула подарочек.

И дяденька был душкой. Он завел бордовые «Жигули», высадил меня в пункте назначения и бросил мне вслед разноцветное нечто.
- Не захочешь носить – ноги мыть будешь! Не жалко… На дочку мою…

Дяденька-Душка сильно ослабил мою и без того хромую бдительность.

Спустя три года я возвращалась с радуги-1999 с некой замечательной девушкой. В мои планы входило доехать стопом за три дня от Засурья, Чувашия до Киева, Украина, с тем, чтобы успеть на некий хороший автобус. Хороший автобус отправлялся пятнадцатого июля в 12-30 из Киева прямиком к морю, а у моря меня должен был ожидать Мальшык. Колесили мы умно и мудро. Меня все время клонило в сон, особенно в полуденную жару и особенно среди подсолнухов, но Хороший Автобус, 12-30 и Мальшык_У_Моря придавали мне богатырских сил валиться навзничь не у каждого второго подсолнуха, а только у каждого третьего.

Мы за рекордные сроки преодолели расстояние от Чувашии до Полтавы, и тут наше дельце застопорилось. Проторчав шесть часов на оживленной трассе, я уразумела, что Хороший Автобус поступит согласно законам жанра, а 16 июля у моря сойдет с ума Мальшык, и если мы не съедем вот отсюда вот прямо сейчас вот на этой единственной остановившейся машине с откидным передним сиденьем, не видать мне в жизни счастия. Видимо, нечто похожее поняла моя спутница, потому что спустя секунду она уже загружала в багажник наши рюкзаки.

Водитель оказался украиномовным днепропетровским учителем этики и психологии семейной жизни, с неудавшимся супружеством и отцовством, при себе имел подозрительного вида ментовское удостоверение и финский нож. За сорок минут совместной поездки мы узнали, где именно он видал свою мать, дочь и жену («бабы сильно меня унизили и оскорбили»), и какого объема влагалище у проститутки Наташи.
- А вообще, я очень плохой человек, - подытожил он спустя секунду после неудавшейся попытки пошутить, сымитировав убийство моей спутницы финским ножом.

Было ясно, куда он клонит.
- Что вы, очень хороший! – сказала я, и впервые мне стало на редкость страшно. – Вы же подвезли нас, большое вам спасибо. Сейчас вы нас высадите и мы поедем дальше…
- Нет, я плохой человек, - сказал он и свернул в кукурузное поле.

В кукурузном поле было темно и на редкость отстойно.
- Как вас зовут? – ляпнула я первое, что пришло в мою тупую голову.
- Саша, - ухмыльнулся Униженный_И_Оскорбленный.
- Саша, сейчас вы нас отпустите, и мы уйдем.

Очевидно, Саша задумался.
- Нет, я все-таки не буду вас убивать, - решил он после некоторых раздумий. – Только вы за это окажете мне одну маленькую услугу.

За пять минут размышлений о том, кто будет делать маленькую услугу, и какого именно рода будет эта услуга, я отупела окончательно.
- Я малолеток не трогаю, - пояснил Саша, выволакивая меня на улицу. – Так что искренне советую отойти подальше.

Я отошла на метр и проблевалась себе под ноги.

Дальше были белые тапочки, которые Саша пытался нам всучить по доброте душевной (багажник машины ломился от белых тапочек), приемы самообороны для девочек, которым он обучает своих подопечных в днепропетровской средней школе, и ночное придорожное кафе, рядом с которым мы распрощались.

С потолка кафе сыпались тараканы, мы пили кока-колу, а наутро я обнаружила на своей глупой голове седую прядь.
- Это у тебя что, седые волосы? – удивился Мальшык сутки спустя, выбирая из моей башки обломки ракушек. – Хочешь, я тебе их вырву?
- Письку себе вырви, - флегматично ответила я и призадумалась, насколько необходим в хозяйстве Мальшык, ждущий на морском берегу.

Вот, казалось бы, и все. Ан нет – в октябре того же года угораздило поехать в село за картошкой. Ничто не предвещало беды, электричка везла исправно, а совершенно аквариумная моя приятельница Ира не производила впечатления человека, нуждающегося в белых тапочках учителя Саши.

На привокзальной площади пгт Барышевка стояло маршрутное такси по цене десяти килограммов картошки, согласное довести нас до подсобного хозяйства, где картошку раздавали на халяву.

Когда таксист остановил на глухой трассе между полем и болотом, я почти не удивилась.
- Всэ, дивчата, вам пыздэць! – намекнул он на сложность нашего положения и достал нож.
- О, блядь, - устало сказала я и побежала изо всех сил в сторону комбайна, маячившего на горизонте по правую руку от нас. Перед глазами плясали камыши, рядом, споткнувшись о корягу, в полный рост растянулась Ира.
- Ты куда почесала? – спросила она, отряхивась на бегу.
- К комбайну. Там же должны быть люди, - пыхтела я.
- Какие люди! Очки одень! Он ржавый давно, уже все подъезды к нему травой заросли. Видишь, как этот пробирается?

Таксист пытался нас догнать, проехав по пути доисторического комбайна. Мы забрали вправо, к болотам, пока не перестали слышать магнитолу.
- Здесь детские голоса, - сказала Ира, и я подумала, что легкое помешательство в нашей паскудной ситуации – естественная защитная реакция организма.

На берегу одной из луж действительно стояли дети и удили рыбу. Умиленная мамаша сидела неподалеку.
- Мы за металлоломом прийихали, - кивнула она нам. – А дай, думаю, диточки рыбку половлять. Дак и муж мой сказал, хай ловлять.
- Шо таке? – спросил Муж, просовывая голову в камыши. – А вас там ищуть! Де, каже, ти дви малолетни сучки, я йих щас прырижу.
- Петя, Вася! – закудахтала женщина. – Пошли отсюдова. Нича вам тут ловыть, щас туточкы ризня будэ.

И чета оперативно свалила, сопроводив нас советом «падать рачки и повзты в очерэт».

Я в белых джинсах и Ира с больным коленом послушно упали и поползли.
Я календааарь перевернуууу – и снова треееетье сентябряяяяяя! - надрывался в магнитоле Певец Униженных_И_Оскорбленных.

Между тем было 12 октября, час дня, мы пролежали в камышах полтора часа, после чего Ира сделалась своим человеком в платном гинекологическом кабинете.

А спустя полтора часа милейшая чета вернулась, сообщила нам, что «вин пойихав пошукаты трошкы злива», посадила нас на «тракторэць» и на скорости 3км/ч отвезла в ближайшее село.
- Мы за металлоломом прийихали, - радовалась женщина, - там комбайна вже давно розбырають. А дай, думаю, диточкы рыбку половлять… Девочки, а у вас дом есть?
- Есть, - тупо сказала я и зареклась ездить на маршрутках.

Иркино колено, выбитое во время падения через корягу, заживало полтора месяца.

Вот чтобы не рассказывать все это раз за разом, я и написала про маньяков. С корыстной целью написала. Настал черед картины красочной и книги многотомной. Века не дремлют.
И да, все, что произошло со мной - результат собственного моего подросткового идиотизма, было давно, не считается и уже учтено. Хотя на маршрутках я все-таки езжу. Более того, автостопом я езжу тоже. Нет, ничего подобного со мной больше не случалось.

А если я на чем и не езжу, так это на лифте, потому что давешней осенью я кое-что усвоила...