Вы не вошли.
Страницы 1
Черная свастика, перечеркнутая красным, а под ней - эмблема панк-группы Dead Kennedys. Человек с такой угрожающей нашивкой громыхает подковами армейских ботинок по асфальту, размахивая черным флагом с тремя латинскими буквами ALF. Он орет что-то во всю глотку, но его голос тонет в жутком звуке мегафона соседа и сотне других голосов. Это не антифашистский марш и не панк-парад - на прошлой неделе на улицы Оксфорда вышли английские защитники животных. Они прошлись по тихому академическому городу, добиваясь «освобождения из плена ученых маленькой обезьянки Феликса». Поход завершился шумным митингом у стен лаборатории. Освободить Феликса не удалось, но Оксфорд «зеленые» радикалы поставили на уши. Эта напасть для города - как нашествие викингов веке в десятом: ужасно, конечно, но не в первый и не в последний раз.
ALF - аббревиатура от английского «Фронт освобождения животных» - кто-то называет террористами (фронт чуть не заработал в США включение в список террористических организаций наравне с «Аль-Каидой»), кто-то - тоталитарной сектой. Но если это и секта, то «еретическая», а сама вера в «зеленые» идеалы в последние годы стала официальной во всем западном мире.
Когда-то «зеленое» движение сплошь состояло из радикалов, которые привязывали себя к трубам промышленных корпусов, освобождали из застенков лабораторных мышей и принимали мученичество от полицейских дубинок и слезоточивого газа. Теперь в эту веру обращено большинство обывателей и бизнесменов. Бывший вице-президент США Эл Гор стал пророком «зеленого» движения, а его имя и фильм «Неудобная правда» используют в своих проповедях его верные последователи. Правительства развитых стран клянутся, что свято следуют экологическим догмам, хотя и спорят между собой о том, как их трактовать, - так в раннее Средневековье христианские правители поддерживали то один, то другой вариант веры истинной - и всё, чтобы насолить соседу и извлечь выгоду.
Старые и многочисленные экологические движения вроде «Гринписа» превратились в монашеские ордена, взяв на себя функции святой экологической инквизиции. Неудивительно, что плодятся и «еретики» - агрессивные движения «прямого действия», отстаивающие совсем уж экзотические методы спасения Земли от населяющих ее людей.
В основе вероучения об очищении и спасении, как и положено, лежит страх перед грядущим концом света. На экологии, на ужасе перед неминуемой катастрофой (из-за потопа, малярии, засухи, пестицидов и т. д.) помешались все и сразу. Согласно последним толкованиям климатологов, мы умрем из-за глобального потепления. Трактаты на сотни страниц с описанием этого апокалипсиса появляются по нескольку раз в год. Вселенские сборища климатологов, экономистов и политиков подсчитывают грядущие убытки с десятками нулей и стирают с глобуса целые страны.
Реформация этого всемирного движения пока что не началась. Есть лишь отдельные отступники, которые, признавая в целом экологическую угрозу и вину за нее человечества, - а кто теперь может с ней спорить? - считают негодными методы борьбы. Например, выписывание индульгенций тем странам, которые слегка уменьшают выбросы парниковых газов.
Самый известный из них - датский экономист Бьорн Ломборг. Он уверяет, что бороться надо не с самим потеплением, ибо оно неизбежно, а с его конкретными последствиями: наводнениями, распространением болезней и т. д. Десять лет назад книга Ломборга «Скептический эколог» вызвала шквал критики со стороны научного сообщества; еще больше критики может вызвать его новая книга, вышедшая на прошлой неделе (см. интервью и отрывки из книги «Cool it!»). В ней ученый пытается доказать, что Киотский протокол неэффективен и дорог, а большинство публикаций о глобальном потеплении предвзяты. И вообще может оказаться, что планете был поставлен неправильный диагноз, а значит, и лечение может привести к новым осложнениям. Но критика критикой, а паства у Ломборга уже немаленькая.
«ЗЕЛЕНАЯ» РОССИЯ
Россия, как всякая новообращенная страна, стремится догнать прогрессивное человечество. У нас уже есть и свои «зеленые» радикалы, и свой экологический официоз. А уж по использованию экологии в политических и конкурентных целях Россия может дать фору любому.
Самой громкой победой экологов в России в последние годы стала корректировка планов по строительству нефтяной трубы в Китай по берегу Байкала в прошлом году. В Иркутске тогда собирались митинги до 5000 человек, в Москве на Воробьевы горы пришла примерно тысяча - небывалые цифры для экологического митинга.
Экологи до сих пор гордятся этой победой. Сначала правительство упорно ссылалось на данные экспертиз, указывавших, что Байкалу ничего не угрожает, несмотря на то, что труба должна пройти по сейсмически опасной зоне. Но в последний момент президент Владимир Путин приказал трубу отодвинуть (что сильно поднимет цену и без того дорогого проекта) - «Транснефть», разумеется, подчинилась.
«Байкал - это брэнд; я думаю, что сами экологи не думали, что так хорошо получится, - вспоминает анархоэколог Наталья Крылова. - Даже когда нас здесь, в Москве, задерживали милиционеры, они говорили: “Ну мы про Байкал еще со школы помним, что это самое большое хранилище питьевой воды”». Впрочем, китайцам очень нужна нефть, и они готовы платить за строительство трубопровода - чего ж нам не поиграть в экологию? Еще лучше, когда экологический надзор помогает решать политические проблемы - так замглавы Росприроднадзора Олег Митволь сообщил, что проект «Сахалин-2» может нанести ущерб природе на $50 млрд, и вскоре один из участников - нефтяной гигант Shell - продал свою долю «Газпрому». После чего экологические претензии были сняты.
Впрочем, крупнейшие российские госкомпании теперь и сами все чаще показывают свою приверженность «зеленым» идеалам. На прошлой неделе тот же «Газпром» учредил корпоративную экологическую инспекцию - монополия объявила, что будет следить за эффективностью природоохранной деятельности своих «дочек». «“Газпром” раньше нас не замечал, но в итоге два года назад начал присылать отчетность», - с гордостью рассказывает гендиректор Независимого экологического рейтингового агентства Александр Мартынов.
По его словам, в 2002-м, когда его агентство только начинало работать, на первые запросы экологической отчетности никто не реагировал. По Конституции экологическая отчетность не может быть секретной, но в реальности все документы, которые предприятия отдают государству, конфиденциальны. Но понемногу ситуация начала улучшаться. «В следующем году ответили пять предприятий, потом двенадцать, а сейчас у нас в работе за 2005 год 700 предприятий, а за 2006-й - 2000», - говорит Мартынов.
Как показывают исследования, самые экологически прозрачные предприятия сконцентрированы в Татарии, а вообще прослеживается четкий вектор открытости - с востока на запад. На Дальнем Востоке с экологической прозрачностью просто беда. В европейской части - всё пристойно.
Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев объясняет это тем, что у нас об экологии заботятся в первую очередь те крупные компании, которые выходят на западные рынки капитала - проводят IPO, покупают иностранные активы, сбывают свою продукцию за рубежом. «В США и в большей степени в Европе любой гражданин очень заботится об экологии и хочет, чтобы бизнес придерживался экологических стандартов. Поэтому если российский бизнес собирается встраиваться в мировую экономику, он просто обязан улучшать свой экоимидж», - говорит Гуриев.
Мартынов из Независимого экологического рейтингового агентства даже вывел закономерность, с точки зрения не эколога весьма спорную. «В апреле, когда мы обнародовали очередной экологический рейтинг, мы проследили за динамикой акций компаний на РТС. И выяснилось, что аутсайдеры нашего рейтинга в среднем пошли вниз после объявления результатов, а лидеры - вверх. Инвесторы играют на хороших или плохих новостях», - уверяет Мартынов.
Экологические проекты теперь выставляют на обозрение, как медали: в группе компаний «Ренова», к примеру, очень гордятся тем, как уладили дела с местными жителями в Корякии, где группа купила предприятие по добыче платины «Корякгеолдобыча». Население жаловалось, что производство вредное. «Люди озаботились качеством жизни, и наши топ-менеджеры это понимают», - говорит директор Института корпоративного развития группы «Ренова» Олег Алексеев. Пока что купить отпущение экологических грехов в России можно недорого.
«ДЕЙСТВОВАТЬ ПОРЕЗЧЕ»
«Инквизиторы» от экологии, вроде «Гринписа» и Всемирного фонда дикой природы, сомневаются в искренности раскаяния большого бизнеса. «Бизнес реагирует на экологические требования. Хотелось бы, чтобы так происходило оттого, что они понимают важность проблемы, но пока что это не так. Вот, например, по поводу леса - наши лесопромышленники очень хотели и хотят поставлять лес в Европу. А там очень интересуются условиями добычи. Сначала лесопромышленники пытались делать вид, что у них всё в порядке, - не получилось; пришлось что-то делать на самом деле», - говорит исполнительный директор «Гринпис–Россия» Сергей Цыпленков.
Бизнес сам охотно использует экологов для своей борьбы. Как рассказал эколог Владимир Сливяк, в его организацию «Экозащита!» однажды обратились пиарщики, которые работали на одну российскую алюминиевую компанию. Экологам предложили побороться со строительством алюминиевого завода в Тайшете. «Понятно, что производство вредное и проект был плохой. Но мы поняли, что с нашей помощью будут мочить конкурентов, и отказались. А ведь кто-то и согласился». В 2002 г. против строительства завода «Алюком-Тайшет» протестовали сразу несколько экологических групп, среди которых никому не ведомый «Социально-экологический союз Сибири». Экологические организации вообще могут создаваться «по случаю» пиар-службами крупных корпораций.
Но если бизнес ведет себя вызывающе, в дело вступают настоящие экологические «крестоносцы» со своими крайними мерами - акциями «прямого действия». У анархоэколога Натальи Крыловой богатый «боевой» опыт - с 1993 г. она участвовала в летних лагерях, которые устраивали радикальные экологические организации по всей России. Традиция ставить палатки в окрестностях какого-нибудь особо вредного завода или для защиты особо ценного леса пошла с 1989 г. - тогда летний полевой лагерь был разбит напротив завода по уничтожению химоружия в Чапаевске Самарской области. Сейчас организация «Автономное действие», к которой принадлежит Крылова, воюет с уплотнительной застройкой. И поминает своих мучеников: в Ангарске в июле на палаточный лагерь «АД» и «Хранителей радуги» напали то ли гопники, то ли скинхеды - тогда там погиб 26-летний активист Илья Бородаенко.
Один из основателей радикального движения «Хранители радуги» Сергей Фомичёв сейчас отошел от дел - обзавелся семьей, занялся литературой. Но согласился рассказать Newsweek, как все начиналось: «У “Хранителей” никогда не было какой-то специальной организации, аппарата. Мы собирались по каким-то конкретным поводам, могли собрать сотню-другую человек для акции. Подсчитать численность “Хранителей” невозможно - потому что никакой организации, по сути, нет».
Неизвестно, сколько вообще экологов бродит по российским полям и лесам. «В среднем на субъект Федерации приходится одна-две-три действующие экологические организации, каждая объединяет несколько десятков людей», - пытается подсчитать сопредседатель экологического движения «Гроза» Алексей Козлов.
«Хранитель радуги» Сергей Фомичёв делит эти экологические группы на две категории: акции «прямого действия» и «гражданские акции». Радикалы, которые восстанавливают экологическую справедливость, например освобождая животных из вивария, совершают «прямое действие». А если, скажем, перекрывают дорогу, чтобы заставить народ убедить местную администрацию закрыть завод, то происходит действие «гражданское». Диалог с правоохранителями если и возможен, то только на гражданской стадии, что доказали еще британские товарищи: пока бойцы ALF шагают по улочкам Оксфорда с транспарантами против ученых-вивисекторов - они легальная политическая сила. Когда взрывают мини-бомбы в правительственных учреждениях - террористы.
Но больше всего бойцов экологического фронта беспокоят «забронзовевшие» собратья, поставившие целью обратить в веру истинную власти и бизнес - вроде того же «Гринписа». «У меня есть вопросы к тем, кто занимается реформизмом. Мне странно, когда совсем не пожилые люди, которых я очень уважаю, верят, что на поле бизнеса можно оставаться честным экологом», - активистка «Автономного действия» Крылова не скрывает, что «хотелось бы действовать порезче». Хотя бы как бойцы ALF: в Британии не осталось звероферм, где выращивали бы пушных животных на мех, - постоянные пикеты и налеты сделали такой бизнес просто невыгодным.
РОБИН ГУДЫ НА ПЕНСИИ
Откровенно говоря, организаторы марша в Оксфорде и не надеялись, что после их демонстрации Феликса выпустят из клетки. А тем более всех обезьян: в университете томятся около 300 приматов. Перед защитниками животных стоит гораздо более амбициозная цель: добиться прекращения строительства в Оксфорде специального центра, где будут ставить опыты над животными. Три года назад им удалось сделать это в Кембридже. Система безопасности, призванная оградить строителей от протестующих, сделала проект там «золотым», и от него пришлось отказаться. «Мы не можем себе позволить построить Форт-Нокс вместо научного центра», - сказал тогда один из ученых.
Ронни Ли - улыбчивый немолодой человек в синей кепке и стареньком свитере. Он шагает в колонне демонстрантов по улицам Оксфорда, затерявшись в толпе устрашающего вида панков. Хотя именно Ли мог бы возглавлять это шествие - ведь его по праву считают основателем ALF. Но в наши дни созданная им организация живет своей жизнью, уже независимо от воли создателя. «Мне кажется, что в полиции до сих пор считают меня кем-то наподобие серого кардинала, дергающего за ниточки», - смеется Ронни, пытаясь перекричать скандирующую лозунги толпу.
«Впервые мы придумали ALF cприятелями в 1976 году. Потом стали появляться ячейки по всей стране, - рассказывает Ронни. - Главное, в чем мы соглашались, - это тактика действий. Мы понимали, что прекратить насилие над животными и превратить людей в вегетарианцев одним махом невозможно. Но это не значит, что мы не можем влиять на ситуацию; а способ - это “прямое действие”».
Муж леди Чисхолм (она попросила не называть ее настоящего имени) работал на японскую компанию, проводившую исследования в Huntingdon Life Siences - крупнейшем центре в Европе, где ставились опыты над животными. Она рассказывает, что жертвам ALF могло поступать до 500 звонков с угрозами в день. «А когда саперная бригада выковыряла из-под нашей машины взрывное устройство, я сдалась», - рассказывает Чисхолм.
У движения нет единого руководства. Всякий, кто выступает за права животных, автоматически становится членом фронта. Для упрощения процедуры можно просто прислать на электронную почту описание своей акции. Пресс-секретарь, не зная имени исполнителя, составит сообщение и передаст его прессе.
«Раньше это было весело», - вспоминает Джон Кертин, активист с 20-летним стажем, три года из которых провел в британской тюрьме за принадлежность к HRS («Отряду возмездия охотникам»). Джон знаменит тем, что пытался разорить могилу герцога Бьюфорта. «А что, этот герцог был заядлым охотником! Можно сказать, таким Элвисом Пресли в своей области, - смеется Кертин. - Мы, правда, гроб не успели из могилы достать. Нас спугнули, но срок за хулиганство все-таки впаяли». Их сдала мама одного из участников.
«Это было время, когда нас уже перестали воспринимать, как Робин Гудов, которые с животными делают вот так: ути-пути, - Джон складывает губы трубочкой и поглаживает воображаемую собачку. - Короче, пресса нас больше не любила и уже начала приклеивать ярлыки вроде экотеррористов и зверофашистов».
Теперь Джон, можно сказать, вышел на пенсию, как и Ронни Ли. Ходит на митинги и шествия, но закон уже больше не нарушает. Слишком уж хорошо он знаком полиции. Но вот его коллеги продолжают традиции. Принц Чарльз и принц Уильям не раз получали «предупреждения» от HRS за свое пристрастие к охоте на лис.
Угрозы воспринимают всерьез: в 1982 г. бойцы ALF разослали письма-бомбы четырем лидерам основных политических партий Британии. Первая взорвалась на Даунинг-стрит, 10 в резиденции Маргарет Тэтчер. От взрыва несколько помощников премьер-министра получили легкие ожоги.
ЗВЕРИ В ПЛЕНУ
Русский ALF - «Фронт освобождения животных» - поступает проще. У него вообще нет никакого «политического крыла». Это законспирированная группа, которая проводит акции «прямого действия» практически по всей стране: в Сочи освобождали енота из зоопарка, в зверосовхозах под Москвой и Санкт-Петербургом - норок и соболей. На всех фотографиях - боевики в масках, всё, как положено: держат на руках зверушек с несчастными мордами, обо всех акциях сообщает сайт.
«Мы отправили им несколько e-mail, - жалуется Светлана Юмашева, замдиректор племенного завода “Пушкинский”. - Они не ответили. Тогда мы всё, что было на сайте, сохранили на диск и отправили в милицию». Летом 2005 г. бойцы «ФОЖ» несколько раз забирались на территорию племзавода и выпускали из клеток хорьков и соболей. И теперь Светлана Юмашева называет «Фронт освобождения животных» фашистами.
Часть зверьков отловили в ближайшем лесу - хорьки нашли моток старой сетки, из которой делают клетки, и сбились в кучу: воли не видели никогда, темный лес их пугал. Часть зверья передохла, часть пропала - радикальные экологи надеются, что зверьки прижились на свободе. «Конечно, животные гибнут, когда их выпускают, - поддерживает коллег Наталья Крылова из “Автономного действия”. - Это ведь борьба с самим подходом, с самим бизнесом». Так что люди вроде Бьорна Ломборга, пытающиеся оценивать экологию с точки зрения экономики - и здравого смысла, - еще долго будут в меньшинстве. До такой протестантской реформации «зеленые» еще не дозрели.
ВСЕГО ПОЛТОРА ВЕКА,
как люди бьются друг с другом за зверей
1863 – первый в истории случай организованного протеста против жестокого обращения с животными произошел во Флоренции. Местные аристократы, устав от диких криков подопытных животных, раздававшихся из здания Ла Спекола, собрали подписи под петицией против немецкого профессора-вивисектора. Ученому Морицу Шифу пришлось покинуть Италию. Сейчас в здании Ла Спекола расположен Музей зоологии и естественной истории.
1900 – в Америке началась кампания против традиционных Рождественских забав, когда охотники соревновались, кто больше застрелит птиц. Орнитологическое общество имени Джона Одюбона, знаменитого натуралиста, придумало альтернативные фестивали – «Рождественские подсчеты птиц». Благодаря широкому общественному резонансу и поддержке президента Теодора Рузвельта уже в 1903 г. в штате Флорида открылся первый заповедник дикой природы в США – «Остров пеликанов».
1963 – Ассоциация саботажа охоты провела несколько громких акций против любителей популярной в Англии охоты на лис. Активисты раскидали по полям ароматизированное мясо, чтобы отбить у собак нюх, и путали охотников ложными звуками рожков. Даже иногда они своими телами закрывали лисьи норы. На Рождество 1963 г. акция имела полный успех – охоту пришлось отменить.
1971 – история движения «Гринпис» начинается с корабля «Гринпис І», на котором американские и канадские антивоенные активисты отправились к побережью Аляски в зону испытаний ядерного оружия. Вскоре «Гринпис» переключился на защиту китов. В 1975 г. недалеко от калифорнийского побережья лодки организации активно противостояли советской китобойной флотилии.
1978 – Фонд законной защиты Сьерра-клуба и Гавайское общество Одюбона подали в суд иск от имени уцелевших птиц палила, обвиняя людей в уничтожении ареала их существования. Птичка не только стала истцом в суде, но выиграла процесс. Федеральный суд потребовал убрать домашний скот с территории их обитания.
1979 – уволенный за радикализм из «Гринписа» Пол Уотсон инициировал «кампании прямого действия» по спасению морских котиков и китов, тараня китобойные судна. Он создал организацию Sea Shepherd, выходящую в море под стилизованными пиратскими флагами. Самой громкой стала акция 1986 г.: последователи Уотсона прямо во время советско-американского саммита демонстративно потопили недалеко от Рейкьявика два промысловых судна. Исландии после этого потребовалось 20 лет, чтобы восстановить свой китобойный промысел.
1981 – основатель организации «Народ за этическое обращение с животными» (РЕТА) Алекс Пачеко под видом добровольца проник в Институт доктора Тауба в Мэриленде. А после обратился в полицию с заявлением о плохом обращении с подопытными обезьянами, подкрепив свои слова фотографиями. В институте прошел обыск, доктора привлекли к ответственности, и, хотя дело в суде развалилось, Тауба лишился должности и финансирования проекта.
1989 – активисты «Фронта освобождения животных» (ALF), к этому времени уже более 10 лет ведущие борьбу за свои идеалы, совершили два крупнейших нападения – на Университеты Аризоны и Техаса. В Аризоне свободу обрели 1200 мышей, 40 крыс, более десятка кроликов, морских свинок и лягушек. Кроме того, нападавшие подожгли университетскую лабораторию, клинику и машины сотрудников. В Техасе на волю выпустили 5 котов, которые подвергались суровым опытам с лишением сна.
2001 – в Голландии совершено нападение на пушную ферму Валкенсваард. Участники налета, причастность которых к той или иной организации так и не была доказана, разом выпустили на свободу 16 800 норок. Примерно 15 000 зверьков, немедленно занявшихся воровством домашней птицы, удалось поймать. Еще 200 погибло под колесами автомобилей. Судьба остальных неизвестна.
2004 – российское крыло «Фронта освобождения животных» организует серию нападений на научные учреждения Москвы. В апреле был разгромлен бассейн с лягушками в виварии Института нормальной физиологии им. П. К. Анохина. В мае дважды на биофаке МГУ от опытов спасали крыс и кроликов. Спустя месяц, вероятно, те же активисты разбили клетки с вороновыми птицами, участвовавшими в безобидных опытах по выявлению пределов их умственных способностей. В МГУ заявили, что большинство умных птиц добровольно вернулись в клетки.
2006 – состояние белого сибирского тигра, выступавшего в швейцарском Королевском цирке, давно беспокоило активистов ALF. Но оказавшись около клетки хищника, защитники животных резко поменяли свое мнение о его «плохом самочувствии». Вместо тигра был освобожден белый кролик – домашний питомец дочки клоуна.
Не в сети
Поздней осенью 95-го года редакционная группа радикальной самиздатской эко-газеты "Хранители Радуги" стояла на пороге закрытия издания. Видимого эффекта газета не производила, экорадикалы, как были, так и оставались одинокими дон кихотами, об их подвигах, вроде приостановки строительства нефтетерминалов в курортных зонах Чёрного моря, никто, кроме соответствующих чиновников и жителей окрестных посёлков, не знал, а ресурсов в организации оставалось с гулькин нос. И тогда два человека, не входившие до того в редакцию, крепко подумали и решили: мы сделаем так, что о нас будет писать вся центральная пресса, а газета станет модной среди субкультурной молодёжи. Способ они придумали один: газета не только пропагандист, но и организатор. Теперь московские акции "Хранителей" планировались прежде всего с учётом визуального эффекта - не только, но прежде всего на камеру (газете были нужны красивые фото протестов в отечестве, а не только за рубежом). Где есть "картинка" для фото, там же она есть и для ТВ. Редакция не только входила в оргкомитеты акций, но и взвалила на себя функции не существовавшей до того пиар-службы. В результате весной 96-го "Хранители Радуги" появлялись на телеэкране минимум дважды в месяц. Численность организации выросла в три раза, несколько экологическиопасных строек были остановлены, а венчала процесс публикация в "Комсомольской правде", приписавшей "Хранителям" какую-то успешную акцию "Гринпис" (раньше всё было строго наоборот). "Это слава!" - поняли "Хранители" и немедленно переругались.
Разумеется, вся эта разношёрстная и шумная публика (анархисты, рок-журналисты, экологи) не могла в конце-концов не перезнакомиться и не заняться совместными проектами. Это, более-менее успешно, начало происходить уже в 96-97-м годах, к 98-99-му отлившись в обновлённую "Экозащиту" (Калининград), всё больше уделяющую внимания контркультуре, растолстевший с 8 до 24 страниц "Автоном", публикующий помимо революционных призывов рецензии на панк-музыку, но прежде всего - в "Утопию" и "Асфальт", которые сознательно были созданы на синтезе этих трёх направлений. Результаты синтеза были столь успешны, что редакции "Утопии" и "Автонома" посетили с обысками сотрудники ФСБ, подозревая их в причастности к террористическим актам (тщетно), а один из известных рок-музыкантов, на вопрос, читает ли он самиздат, ответил нечто в том роде, что "Утопия" ему не нравится, потому что... - тут он перечислил прегрешения совсем других, чуть менее тиражных изданий. "Это слава", - решили издатели "Утопии" и приостановили выпуск журнала на два с лишним года. http://www.liveinternet.ru/users/904207/post10997069/
Не в сети
Сергей Фомичев
Радикальное экодвижение
Официальные экологические организации почти ничего не знают о существовании радикального экологического движения. Все сведения на эту тему они получают из средств массовой информации. Отсюда, вслед за СМИ, политологами и простыми гражданами, чиновники оценивают радикальных экологов по их яркой витрине - акциям, не имея при этом никакого понятия об их радикальной стратегии, философии, идеалах.
Мало того, мой опыт работы в сфере экосоциологии позволяет сделать вывод, что чиновники официальных структур имеют слабое представление и об экологическом движении основного течения, и об общественном движении вообще. Правда здесь многое зависит от региона. В лучшем случае чиновник расценивает общественное движение как неформальное продолжение структур власти (если общественная инициатива, с его точки зрения, "конструктивна"). В худшем - любая общественная группа воспринимается как препятствие, помеха деятельности власти, как дилетантский, обывательский "клуб по интересам".
Экологическое движение считало возникновение и существование государственных и муниципальных природоохранных структур своей заслугой. Это отчасти было верно. Однако совершенно неверной была стратегия, которая делала ставку на подобные структуры. Один из лозунгов старейшего в нашей стране движения - Движения Дружин охраны природы гласил: "У природы везде должны быть свои люди". Этот лозунг, по всей видимости, был оправдан в советский период, когда "скрытое влияние" было единственным средством работы в бюрократизированной системе. Однако без всяких сомнений этот лозунг был перенесен и в современный период.
В течение более десяти лет экологическое движение в России испытывало подъем. Массовые выступления 1988-1992 годов сменились профессиональной деятельностью - возникла сеть неправительственных организаций, началось освоение западных государственных и частных фондов. Экологическое движение все дальше уходило от своих социальных корней - обеспокоенного населения, все больше ориентировалось на соглашение с природоохранной властью, которую движение, за исключением отдельных моментов и отдельных персон, считало союзником. Эта эйфория продолжалась до 17 мая 2000 года.
17 мая указом нового Президента Российской Федерации были упразднены федеральные органы экологического контроля (Госкомэкология и Рослесхоз). Это событие сразу вызвало бурную реакцию самих чиновников и ученых. И это понятно - они лишились работы и контрактов. Непонятно другое. Ликвидация органов вызвала сильный всплеск протестов среди участников общественного экологического движения. Вот тут-то и выяснились основные различия в подходах радикальных экологов и экологов основного течения (вместе с чиновниками разогнанных и неразогнанных служб).
Радикальное экологическое движение никогда не рассматривало природоохранные структуры как своих союзников. В лучшем случае как тактических попутчиков, и то только в плане решения конкретных проблем. Но решение конкретных проблем никогда не было основной стратегической задачей радикальных экологов. Основным субъектом их деятельности всегда было общество. Основной стратегией - изменение общества.
С упразднением Госкомэкологии произошло вот что. После первых перестроечных побед, когда собственно и были созданы Госкомприрода, институт экологической экспертизы, экологическое образование и т.п., экологическое движение как-то успокоилось, обросло жирком - то есть прекратило проводить массовые протестные акции. Собственно движение их и не проводило - оно (большей частью) из них выросло. "Зеленые" полагали, что достигнутого уровня влияния на государство достаточно для дальнейшего развития успеха. Поэтому "зеленые" перешли к профессиональной деятельности - лоббистской, информационной, кабинетной... В чем и была его основная ошибка (хотя на то были и объективные причины: снижение гражданской активности из-за экономического кризиса, но это не оправдание). Теперь государство оправилось от перестроечной слабости (в лице Путина, которого "зеленые" в обращениях продолжают называть "уважаемым") и сметает все на пути развития экономики. Причем не экономики вообще, а той экономики, которая позволит еще быстрее, удобнее и "законнее" разграблять общечеловеческое (или кому ближе - национальное) достояние - территорию, живую природу, минеральные ресурсы и созданную людьми материальную культуру. То есть разграблять совершенно все.
И вот возникла инициатива проведения национального референдума. Никто и никогда, наверное, не сможет подсчитать, в какие средства обошлись мероприятия по сбору 2,5 миллионов подписей, какие ресурсы были отвлечены от экологических общественных организаций. И во имя чего? Во имя восстановления экологической бюрократии, от которой и в прежние времена не было никакой пользы, кроме вреда. (Я не рассматриваю здесь остальные во-просы референдума, но и по ним существует масса претензий.) Тем более что еще не известно, будет ли дан ход референдуму - у властей осталось еще достаточно механизмов саботажа этого конституционного права. Но даже если произойдет чудо, что это изменит по большому счету? Правда, "зеленые" мотивируют свои действия тем, что они выступают не за старые структуры, а за государственный контроль за эксплуатацией природы вообще. То есть органы нужны, но только с новой структурой, с новыми людьми.
Но дело вовсе не в том, что Госкомэкология была карманной структурой, дело в том, что она не могла быть никакой иной. Государство повинно в разграблении и разорении природы не меньше, чем алчный частный и корпоративный капитал. А в нашей стране, несомненно, больше. За время реформ (не важно, в кавычках или без них) государственная система почти не изменилась. Самое (для природоохраны) главное - не изменилась его индустриалистская парадигма. До сих пор госчиновники мыслят количественными категориями (гектары, тонны, мегаватты и т.п.), а не качественными, вроде уровня жизни населения. Смешно говорить об органах государственного контроля за состоянием природы, когда кабинет министров состоит большей частью из силовиков и отраслевиков, которые бредят идеей возрождения "сильной России". Этой сильной России нужны танки, ракеты, подводные лодки. А для этого нужны заводы, рудники, скважины, трубопроводы. А этому мешают экологический контроль, демократия, общество.
У общества несколько иные интересы. Конечно, после угарной государственной пропаганды многим людям хочется танков и ракет. Конечно, во время всеобщей нищеты они нуждаются в работе на рудниках и заводах. Однако это все до тех пор, пока человек не столкнется с личным выбором: армия или образование, здоровье ребенка или завод. И вот тут интересы сильной России и ее граждан расходятся. Кардинально.
Упование на мудрое государство, которое все сделает за население и во благо ему (даже за счет его прав и свобод) - это заблуждение, в котором до сих пор пребывают многие наши (как и зарубежные) экологи и "зеленые". Экологическое движение и после полученного удара продолжает рассчитывать на реанимацию системы, вместо того чтобы направить усилия на ее замену более действенным механизмом - гражданским обществом.
Какова позиция и каково место в этих событиях радикальных экологов? Необходимо использовать разгон Госкомэкологии против самой же государственной машины. Они сбросили с себя маску. Они показали, что для Них есть общечеловеческие ценности - показали не только в экологической сфере: Они развязали войну, Они давят прессу, Они демонтируют демократические институты, наращивают влияние военщины и прочих структур, которые только разрушают и потребляют, но ничего не создают.
Экологам теперь не нужно давить на отдельных чиновников от природоохраны, не нужно и взваливать на них всю вину за антиэкологическую политику. Причина никогда не была в отдельных чиновниках - но только в системе в целом. И теперь экологи могут открыто и честно выступить против системы.
Государство может ликвидировать Госкомэкологию, экологическую экспертизу, свободную прессу, свободу. Единственное, чего Оно не может ликвидировать, - это народ. Пришло время понять, что народ - единственная опора любого социального движения. Пусть народ не все понимает (пока), пусть он не может оценить роли заповедников и не хочет закрытия некоторых грязных предприятий. Но зато очень многое он ценит и хочет (и может). Он не допустит вторжения экологических беспредельщиков туда, где он живет, в свой дом. Не допустит, если будет организован или самоорганизован. Импульс к самоорганизации и должны дать социальные движения - не в последнюю очередь экологическое.
Взамен утерянных органов госконтроля нужно инициировать создание общественного экологического контроля, нужно создавать группы экологического сопротивления. На это и полезно направить основные усилия "зеленых" организаций (в союзе с правозащитными, антивоенными, антифашистскими и прочими инициативами). В этом ключе только и нужно вести речь в связи с упразднением Госкомприроды.
***
Какова же основа стратегии радикальных "зеленых"? Если мы говорим об изменении общества, то стратегия должна подразумевать воздействие на него. Акции Гринпис, которые так любит показывать телевидение, не оказывают прямого воздействия на общество - только опосредованное, через средства массовой информации. Поэтому называть их радикальными можно лишь условно. Разумеется, здесь многое зависит от подачи материала, от симпатий тех или иных СМИ, однако в любом случае отношение к таким акциям у обычных людей неоднозначное. Как-то гринписовцы приехали в мой родной Дзержинск и нацепили на голову Железного Феликса противогаз. И повесили плакат "Люди - не железные". И уехали. Одним жителям города эта акция понравилась, но большинство либо не поняло ее, либо и вовсе было оскорблено, восприняв акцию как проявление хамства и неуважения к городу. И последние вовсе не были коммунистами или сталинистами. Просто они и без Гринпис знают, что живут в сильно загрязненном городе, но поделать с этим ничего не могут. А натягивание противогаза на символ города, хоть и оставшийся с тоталитарных времен, проблемы не решало. Так вот, действительно радикальных (то есть коренных, затрагивающих основы общества) изменений такими акциями достичь невозможно. Необходима долговременная работа в социуме. Радикальные экологи должны жить среди людей, воспринимать их проблемы как свои собственные┘ Они не должны делать что-то вместо людей, но только вместе с ними. При этом радикальные экологи перестают быть просто экологами, так как проблемы города выходят за рамки проблем окружающей среды. Радикальные экологи становятся и правозащитниками, и журналистами, и антифашистами, и феминистами и т.п. Они поднимают вопросы коррупции, безработицы, свободы слова и др. Подобные социальные проекты осуществимы только при достаточной концентрации в том или ином населенном пункте гражданских групп. Однако не везде существуют гражданские группы, способные проводить такую работу. Поэтому стратегией радикальных экологов в этих условиях может быть своеобразный "экспорт гражданского общества". Если мы не можем жить среди людей какого-то населенного пункта все время, то, по крайней мере, мы можем взаимодействовать с его жителями продолжительное время. Достаточное для того, чтобы инициировать создание гражданских групп, способных далее осуществлять общественную деятельность.
Такой стратегии придерживаются радикальные экологи, объединившиеся в движение "Хранители радуги" и некоторые другие инициативы. Основой деятельности движения стали ежегодные лагеря протеста в экологически неблагополучных районах. Лагерь протеста является как бы компромиссом между молниеносной акцией, рассчитанной на СМИ, и постоянной работой в социуме. Лагерь протеста, продолжительностью один-два месяца, позволяет воздействовать на локальное сообщество достаточно длительный срок. Такая форма кампании включает в себя и публичные акции, и встречи с местными жителями, и работу в СМИ, и агитацию через листовки или даже выпуски собственных изданий. За время кампании обязательно выявляются активные сторонники среди местных жителей, которые затем и формируют ядро гражданской группы. Кроме того, такая кампания в случае локального успеха (а это происходит практически всегда) позволяет вселить в людей оптимизм в возможность решения их проблем собственными силами.
Классическими примерами таких кампаний могут быть лагеря протеста в Чапаевске в 1989 году и в Касимове в 1998 году. В городе Чапаевске, в то время Куйбышевской области, в рамках советско-американского договора о разоружении был построен завод по уничтожению химического оружия. Желая быстрее выполнить договор, власти страны пренебрегли безопасностью технологий уничтожения (к слову сказать, такие технологии не созданы до сих пор). Население было серьезно озабочено этой проблемой и даже объединилось под контролем горкома КПСС в экологическую инициативу, но опыта борьбы не имело. В областном центре к тому времени только что отгремели протесты против первого секретаря обкома. На волне этих протестов было создано множество общественных организаций (тогда их называли неформальными). Одна из них - эколого-политический клуб "Альтернатива" - и решила провести в Чапаевске кампанию протеста. За основу была принята идея палаточного лагеря. 5 августа несколько десятков активистов разбили палатки перед стенами завода. Акция сразу получила известность и поддержку местного населения. Причем эта известность никак не была связана с прессой, которая поначалу была настроена враждебно, основывалась она только на слухах, прокатившихся по городу. Скоро число жителей лагеря за счет приезда местных жителей выросло до нескольких сот человек. В результате постоянных митингов и листовочной агитации на многих предприятиях города и области возникли экологические забастовочные комитеты. К кампании присоединился весь самарский неформалитет, а позже и чапаевский горком КПСС. В выходные в лагере протеста уже собиралось до 7 тысяч человек, а власти пустили рейсовый автобус "город - лагерь". Многие трудовые коллективы просто делегировали своих представителей в лагерь, отрабатывая за них производственную норму. В лагере был создан координационный совет забастовочных комитетов. В первых числах сентября государство сдалось. Рыжковым было подписано постановление Совмина о перепрофилировании завода в учебный центр.
Помимо решения конкретной проблемы итогом акции можно считать возникновение десятка экологических гражданских групп в пяти городах области, активизацию рабочего движения и общественного движения вообще. Кроме того, группа активистов продолжила подобные акции в следующие годы, объединившись затем в движение "Хранители радуги".
Не все подобные акции заканчивались таким шумным успехом, как в Чапаевске. Критики полагали, что эпоха массовых протестов прошла вместе с перестройкой. Считалось, что проблемы физического выживания в нынешних экономических условиях отбили всякую охоту у людей к экологическим протестам. Однако это было не совсем верно.
В 1998 году лагерь протеста, организованный "Хранителями радуги", успешно состоялся в Касимове. "Хранители радуги" серией протестных акций сорвали планы строительства компанией "Кротберс" завода по переработке радиоэлектронного лома и строительства конвертора "Кальдо" (проект осуществляла транснациональная корпорация Болиден Контех при финансовой поддержке Нордебанка. Контракт был заключен под гарантии областного бюджета при участии губернатора Рязанской области Любимова).
"Хранители" провели четыре городских митинга, численность участников последнего превысила 1000 человек. 21 августа 1998 года была заблокирована администрация района, и власти пошли на подписание постановления об отмене проекта. Пять пунктов постановления ╧ 342 касались отмены строительства нового плавильного цеха (запрета на строительство, отзыв землеотвода и т.п.), шестой пункт гласил: "С настоящего времени не допускать размещение объектов, вызывающих сомнение населения в их экологической безопасности, на территории Касимовского района без учета мнения населения, выраженного путем референдума".
При участии "Хранителей радуги" была создана местная инициативная экологическая группа. Затем, в течение полугода, шел судебный процесс о признании экологической экспертизы проекта незаконной. В результате в мае 1999 года иск "Хранителей радуги" и местных жителей был удовлетворен. После акции "Хранители" усилили свое присутствие в городе, основав проект "Касимовская альтернатива", выпуская независимую газету "Путь к свободе" и т.п.
В этой стратегии - основное отличие от подобных инициатив в развитых странах Запада: там гражданское общество уже существует, и радикальным "зеленым" остается лишь работать внутри него, у нас же его предстоит создать.
http://index.org.ru/journal/12/fomichev.html
Не в сети
Страницы 1