Вы не вошли.
Страницы 1
Продолжаем гулять по Москве в компании интересных "гидов". Мой сегодняшний герой - священник. И...бывший хиппи. Он показал мне Москву хиппарскую. Диктофоном я тогда не пользовалась, поэтому все это писалось ручкой на залитой дождем записной книжке. Романтика!
«Если бы не они, я бы давно сидел в тюрьме, — спокойно говорит он и уточняет: — такой уж у меня склад характера». Согласитесь, из уст священника сию крамолу слышать, по меньшей мере, странно. Ведь по расхожим обывательским представлениям, служителю Бога не пристало даже думать о подобном. Но не стоит удивляться, ведь наш герой — в прошлом активный участник движения хиппи. Да-да, тех самых, что с риском для жизни носили самодельные клеши, отращивали волосы и читали всякие там «вражеские» книги. И он когда-то ходил-бродил по московским улицам в вычурной одежде, бегал от столичной милиции и разыгрывал добропорядочных горожан. А потом просто нашел себя. Знакомьтесь, игумен СЕРГИЙ (Рыбко), настоятель храма сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище. С ним-то и будем вспоминать Москву хиппарскую.
«За стенкой сидел КГБ с прослушками»
Противный дождь, зарядивший с самого утра, навевал мысли о том, что прогулка не состоится. По крайней мере, некоторых из наших предыдущих спутников осадки смущали сразу. Отец Сергий оказался не из таких. Договорились встретиться у знаменитого Домжура, что на Никитском бульваре. Едва увидев человека в церковном одеянии, уточняем: «А ничего, что дождь?»
— Самая хиппарская погода, — улыбается отец Сергий. — Как будто подгадали. Мы всегда любили дождь, потому что именно в это время можно было собраться в нашем Вавилоне, кафе «Аромат», попить чайку, пообщаться. А в хорошую погоду обычно ехали за город.
— А что за Вавилон такой?
Отец Сергий манит нас рукой, мол, сейчас все сами поймете. Проходим несколько метров вверх по Никитскому бульвару и останавливаемся у одного из многочисленных кафе, еще издали зазывающего ярко-красной вывеской «Жан Жак».
— Если я ничего не путаю, то именно здесь тридцать лет назад было одно из самых знаменитых мест встречи московских хиппарей — кафе «Аромат», — говорит наш спутник. — Я, знаете, приезжал сюда недавно и поинтересовался у девушки-официантки: а то ли это кафе? Она так на меня посмотрела и говорит: «Вы меня, конечно, извините, но тридцать лет назад мне было четыре годика…» Ну да ладно, будем надеяться, что это оно самое.
Из уличной сырости и промозглости попадаем в уютное тепло красных интерьеров. Сегодня это обычное, вполне современное заведение, с кожаными диванчиками, барной стойкой и диковинной отделкой стен. Но в далеком 77-м году теперь уже прошлого века «Аромат» являл собой типичный образ советского общепита. Только вот публика, в основе своей, была очень колоритной. А впрочем, лучше об этом поведает сам отец Сергий.
— Второго зала здесь тогда не было, — наш «гид» осматривается, а потом шутливо добавляет: — Хотя, возможно, за той стенкой сидел КГБ с прослушками и вычислял среди нас проповедников всяких там антинародных настроений. Вон там была стоечка для заказов. Мы покупали чай и разные булочки и просто общались. Вообще «волосатого народа» всегда было очень много, но приходили и обычные граждане.
— Как реагировали на вас?
— Да нормально реагировали. Не с первого раза, конечно, постепенно привыкали. Но мы же ничего плохого не делали, в худшем случае могли десять копеек попросить. Уверяю вас, что большинство баек, ходящих о хиппи, так сказать, художественный вымысел. Например, московские хиппи вообще не ругались матом и не употребляли спиртного, наркотики тоже хода не имели. Но это я имею в виду нормальных представителей движения, хиппи духовного плана. Были в этой среде, конечно, и сомнительные личности, но мы с ними никогда не пересекались. Я точно знаю, что наркоманов всегда можно было встретить в районе Пушки, здесь — нет.
В телогрейке и с булочкой
Сам отец Сергий вступил в славные ряды московских «волосатых» почти случайно. Еще учась в десятом классе, он создал анархо-террористическую группировку, основной целью существования которой стало свержение действующего строя с последующим воцарением анархистской республики.
Предполагалось, что сие государство-утопия возникнет где-то на Алтае. Дабы убедить в этом общественность, юные активисты раздобыли настоящую печать, коей вскорости стали «метить» собственные листовки. Последние обещали получателям новую жизнь, ну а идеологическим противникам грозили: если сами не отдадите власть — взрывать будем. Как в старые-добрые царские времена. По случаю был даже написан манифест, подробнейшим образом описывающий особенности нового строя. Со всем этим бумажным богатством будущий игумен Сергий и прибыл из спокойного Подмосковья в кипящую жизнью столицу.
Официальная цель поездки звучала как поступление в джазовое училище, что в Замоскворечье. Но, пожалуй, главным для него все же был поиск единомышленников. О движении хиппи он на тот момент уже знал из журнала «Вокруг света» и «вражеской» «Международной панорамы» (была в те годы такая популярная телепрограмма).
Знающие люди сразу сориентировали молодого «анархотеррориста»: «Тебе надо на Стрит!». Так в 70-е именовалась улица Горького (ныне — Тверская). Уже прибыв на место, он встретил там первого волосатого человека и сразу решил вручить ему свою листовку. Человек, коим оказался известный таллинский хиппи Литаврас, честно признался: «Мне это не интересно». Но пообещал познакомить с теми, кого это наверняка «зацепит». По традиции забили «стрелку».
— Первая «стрелка» была в метро, — продолжает отец Сергий, — потом — у парка Горького. Я пришел туда в таком виде: телогрейка, советские джинсы, сумка через плечо, на голове синяя лента. Волосы, естественно, длинные. Взял чай, какую-то булочку, стою жду. Вдруг появляется толпа волосатого народа в экзотических шляпах и прикидах. Спрашивают: «Ты — террорист?»* Говорю: «Я!» Так меня с тех пор и прозвали. Выдал им свою теорию, они, пока слушали, доели мою булочку, которую я уже почти выбросил. Мне объявили, что все это ерунда, и каким бы ни был общественный строй, личность все равно будет порабощена. А посему главное — это внутренняя, духовная свобода. Я сразу понял, что передо мной глубоко верующие люди. Но мне-то было всего 18 лет, и интересовался я тогда исключительно фантастикой. А что касается Бога, то всегда думал, что это такой дед с бородой, который сидит на облаке. Меня быстро переубедили, и я осознал, что все, против чего я бунтую, я найду у них. Так и увлекся, потом вот попал в это самое место.
«Грязи не было»
Конечно, Москва хиппарская Вавилоном не ограничивалась. «Волосатая» молодежь собиралась в кафешках на Горького, на Арбате, в районе Пушкинской площади. Распрощавшись с экс-«Ароматом», направляемся по Тверскому бульвару в сторону Пушки.
— Все здешние лавочки тоже были наши, — вспоминает батюшка. — В хорошую погоду мы здесь встречались, играли в футбол. Это легендарные места, исхоженные ногами хиппи. Здесь и свидания назначались, постоянно сидели парочки. Кстати, свободной любви в те времена не существовало. Люди просто общались, ходили в театры, получали наслаждение от общества друг друга. Всей этой грязи, что приписывают хиппи, у нас не было. На Западе — да, но там-то как раз обитали другие хиппи, считаю, ненастоящие. Московские хиппари — это такие интеллектуалы, люди начитанные, философски подкованные, находящиеся в духовном поиске. С диссидентами мы не общались — это еще один миф.
Тем временем ступаем на Пушкинскую площадь. Именно отсюда в далеком 78-м году столичные хиппи отправились отмечать свой «профессиональный» праздник. Среди них был и наш спутник.
— Там, на ступеньках кинотеатра «Пушкинский» — тогда еще «Россия» — мы все сфотографировались и растеклись по сторонам — праздновать, — вспоминает он. — А было нас человек сорок. Все началось часов в 10 утра, когда милиция еще не особенно активна, но мы все равно передвигались довольно быстро, чтобы в случае чего нас не успели взять.
— И как праздновали?
— Да все как обычно. Пили чай под музыку Pink Floyd и общались. У нас ведь еще существовало такое понятие, как «флэт» (от англ. «квартира». — Прим. авт.), где мы тоже могли собираться. У кого-то была своя комната, либо родители уезжали на дачу, а мы этим пользовались. Правда, места эти быстро становились известны блюстителям порядка, поэтому иногда туда наведывалась милиция. План-то надо было выполнять! Кстати, я им попался только однажды. Помню, мама купила мне кроссовки, которые ужасно жали. У библиотеки имени Ленина я их снял и до самого Арбата, довольный и счастливый, шел босиком. И тут ко мне подлетает наряд милиции, сажают меня в «воронок» и куда-то увозят. Оказывается, меня засек какой-то важный дядя, который посчитал, что я нарушаю общественное спокойствие или что-то там еще. Привезли меня в Арбатское отделение милиции, но уже через час мне надоело там сидеть и я сбежал. Попросился в туалет — и был таков. Бегу по Арбату — а он еще не был пешеходным, — за мной несется милиционер, машины шарахаются. Я сиганул через какой-то забор, он за мной.
— Ну и?
— Ну-у, побил меня немножко. А вообще, если честно, хохм в то время было очень много, но мне почему-то вспоминать не очень хочется. Для меня важны не эти воспоминания, а именно те люди, которые привели меня к Богу. Если бы не хиппи, я бы давно сидел в тюрьме.
После той сакраментальной «стрелки» у парка Горького новоиспеченный хиппи вместе с друзьями-соратниками стал осваивать Восток. В 78-м году они отправились в Среднюю Азию — знакомиться с суфиями. Легких путей не искали — добирались автостопом. Так что и в песок с поезда летали, и штрафы за хождение по путям платили, и от вездесущей милиции бегали. Зато в какой бы крупный город не приезжали, всегда встречали своих, а значит, и за стол, и за кров можно было не волноваться. Но с суфиями не срослось — один из них встретил странную молодежь с палкой. Так что курс сменили на Прибалтику. Именно здесь, на разгоняемом милицией съезде хиппи, наш герой встретил человека, открывшего для него православие. Константин, в прошлом тоже хиппи, на тот момент работал чтецом в Елоховском соборе, он-то и помог юноше по прозвищу Террорист найти себя. Ведь будущий игумен Сергий, уже глубоко верующий человек, никак не мог определиться, к какой именно религии примкнуть.
И рок, и звон колокольный
Первым храмом, куда наш «гид» стал ходить на службу, был храм Воскресения Словущего. Его тогдашний настоятель митрополит Питирим довольно благосклонно относился к хиппи, видно, понимая, что за наносной бравадой стоит поиск смысла бытия. А потому здесь всегда можно было встретить волосатых молодых людей.
Мы едем по Тверской, сворачиваем в Брюсов переулок. В 70-е это была улица Неждановой, а храм так и величали «на Нежданной». Проходим мимо каких-то реконструируемых зданий — вот и храм.
— И неужели никого из прихожан не смущало ваше присутствие?
- Бабушки, конечно, возмущались поначалу, но потом как-то привыкли. Я же говорю, ничего плохого мы не делали. Но самое главное, митрополит Питирим нас принял. Мы, знаете, еще попали на тех священников, которые войну пережили, а это несколько другие люди, понимающие. Они слишком многое познали в окопах Сталинграда…
Вскоре наш спутник стал искать храм попросторней: здесь-то во время службы всегда было не протолкнуться. В храме у метро «Рижская» как раз освободилось место звонаря, и он устроился туда работать. Специальной подготовки не проходил, а лишь подучился у бывшего звонаря дяди Коли, ведь, как оказалось, главным навыком он уже обладал. Удивительное дело, но здесь очень даже пригодилось умение играть на ударных, которое сохранилось еще со школы. Отец Сергий признается, что в основе действия ударной установки в роке и православного колокольного звона лежит один и тот же принцип. Так он ввел элементы рока в звон...
В 90-м году наш герой уехал в Оптину пустынь, где и принял постриг. Сегодня отец Сергий — настоятель двух храмов. Кроме того, его стараниями в Бибиреве при храме блаженной Ксении Петербуржской был создан культурный центр для неформальной молодежи. Это доброе деяние не осталось незамеченным — три года назад Патриарх Алексий II вручил игумену Сергию награду «За просветительскую деятельность среди хиппи, рокеров и панков». Неслабая формулировка, да?
Нашей прогулкой мы хотели охватить и храм на «Рижской», и бибиревское достояние, но пятничные московские пробки, усугубленные дождем, внесли безжалостные коррективы в наш маршрут. Конечной точкой нашего путешествия стал храм сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище, располагающийся в районе Марьиной Рощи.
— Здесь когда-то было первое московское кладбище, — говорит наш «гид», — тут похоронена чуть ли не вся интеллигенция: Васнецов, мама Достоевского, первая женщина-авиатор. Это была глубокая окраина, сюда даже француз не дошел.
Но мы-то дошли. И слава Богу!
На прощание отец Сергий рассказывает нам трогательную историю, связанную с этим местом. Ее описывает в своем дневнике Достоевский. Когда он был здесь в семилетнем возрасте, ему вдруг почудилось, что из чаши вылетел голубь и залетел к нему в уста. Эти воспоминания великий писатель пронес через всю жизнь. А нам после этих слов стало как-то теплей и уютней…
http://jucha14.livejournal.com/11797.html
Не в сети
Страницы 1